Фея (авест. парика — ведьма, фарси پری Пе́ри, фр. fee, англ. fairy — также faery, faerie, fay, fae; «маленькие люди», «хорошие люди», «прекрасные люди» и т. д.) — в кельтском и германском фольклоре — мифологическое существо метафизической природы, обладающее необъяснимыми, сверхъестественными способностями, ведущее скрытый (как коллективный, так и обособленный) образ жизни и при этом имеющее свойство вмешиваться в повседневную жизнь человека — под видом добрых намерений, нередко причиняя вред. Образ феи как изысканно-привлекательной, как правило, миниатюрной женщины, сформировался в эпоху расцвета романтизма в западной литературе и получил своё развитие в викторианскую эпоху. В широком смысле под «феями» в западноевропейском фольклоре принято подразумевать всё многообразие родственных мифологических существ, нередко кардинально отличающихся друг от друга и внешностью, и повадками; якобы дружелюбных и приносящих удачу, чаще — лукавых и мстительных, склонных к злым шуткам и похищениям — прежде всего, младенцев.
История термина и феномена
Слово «фея», как и его английский аналог fairy, было заимствовано из старофранцузского «faerie» (совр. — feerie, fee), охватывавшего всё, что так или иначе касалось места жительства и деятельности групп мифологических «маленьких людей» (faie; позже — fee). Источником французского термина считается латинское fata (дух-хранитель; отсюда же — итальянское fata, испанское hada). Fata, употребляющееся в женском роде в языках романской группы, первоначально являлось существительным среднего рода множественного числа («fates») и было производным от fatum («предсказанное»; «пророческое»).
Терминология, связанная с феями, претерпевала изменения и не отличалась последовательностью; так, в Англии первоначально преобладало представление об «эльфах», «феи» из французского фольклора пришли сюда позже[6]. Кроме того, согласно «Оксфордскому словарю кельтской мифологии», «разговор о феях на английском языке крайне затруднён, потому что словом fairy здесь переводят десятки более специфических терминов, обозначающих всевозможных существ того же рода из ирландской, шотландской гэльской, валлийской, корнуоллской, мэнской фольклорных традиций».
Первые сообщения о феях появились в средневековой Европе, а наибольшее распространение получили в Ирландии, Корнуолле, Уэльсе и Шотландии. Первые письменные пересказы историй о феях в фольклоре были сделаны Гиральдом Камбренсом (Giraldus Cambrensis, 1146—1223). Однако такие записи — большая редкость: в основном легенды и истории передавались устно. При этом исследователями отмечалось поразительное сходство между описаниями фей и их характеристиками в кельтской, английской, скандинавской и континентальной фольклорных традициях.
С течением времени «документальные» свидетельства людей, якобы общавшихся с феями, перемешались с легендами и литературными образами, как средневековыми, так и сравнительно современными. Усложнял дело тот факт, что под видом «фей» в фольклор проникли персонажи древней мифологии и саг. Кроме того, такой авторитетный исследователь, как преп. Роберт Кирк, взявшийся за исследование фей в Аберфойле, Шотландия, оказался сам сторонником реальности их существования (более того, если верить легенде, кончил тем, что был унесён в их царство). Фольклористы собрали многочисленные данные об этом поверье, но их работы оставались широкой общественности практически неизвестными и всерьёз не воспринимались — до тех пор, пока Катарина М. Бриггc не собрала воедино все факты, касавшиеся этого явления, продемонстрировав его распространённость, а также ряд общих черт.
Описания фей
Представление о фее как о человекоподобном крошечном существе, нередко с крылышками, возникло сравнительно недавно, во второй половине XIX века. Изначально фею описывали двояко — либо как высокую, светящуюся ангелоподобную сущность, либо как нечто маленькое и сморщенное, более всего подходящее под описание тролля. В шотландской сказке «Фея и котёл» сохранилось следующее описание: «…Эта фея была крошечная женщина с остреньким личиком, блестящими глазками и смуглой кожей орехового цвета. Жила она в зелёном, поросшем травой холмике, что возвышался неподалёку от дома пастуха».
При этом феей назывались существа женского рода, размер не принимался как постоянная данность: более того, считалось, что эту свою характеристику феи обретают магическими средствами, произвольно меняя её в зависимости от того, какое хотят произвести впечатление. Утверждалось, что фея способна принимать вид животных (selkie,kelpie). Если верить сообщению Жюстина Го (Justinian Gaux), способность фей к перевоплощению поистине не имеет границ: автор XIV века утверждал, что на его глазах фея превратилась сразу в две враждующих армии, которые тут же вступили в кровопролитное сражение, оставив на поле брани 700 трупов — и это после того, как фея, за всё это ответственная, уже успела принять первоначальный вид и с места событий ретироваться.
Преподобный Роберт Кирк, священник шотландского прихода Аберфойл в Стерлинге, о внешности фей писал в 1691 году («The Secret Commonwealth of Elves, Fauns and Fairies»): «Эти разумные подвижные духи обладают светящимися, видоизменяющимися телами (родственные тем, что именуют „астральными“) и <консистенцией> густого облака; лучше всего видимы они в сумерки. Тела эти столь переменчивы благодаря утончённости духа, их населяющего, что могут по желанию последнего исчезать или появляться». Намёк на «иллюзионистские» способности фей присутствует и в рассказах о снадобьях, которые те преподносят людям. Популярная героиня скандинавских сказаний — женщина, которую феи вызывают, чтобы принять роды (роженицей в таких случаях нередко оказывается женщина из числа смертных, феями похищенная). В награду повитухе дают целебную мазь, предназначенную, как правило, для глаз ребёнка. Из любопытства (или по недоразумению) та решает испробовать на себе действие снадобья, после чего словно бы прозревает к реальности (одна такая акушерка рассказывала, что поняла: она приняла роды не у благородной дамы во дворце, а у нищенки в грязной пещере) и в собственный мир возвращается либо ослепшей, либо наделённой опасным свойством — видеть фей.
В кельтском фольклоре фея — крошечное или низкорослое существо, нередко становящееся невидимым — надевая волшебную шапочку. Любимый цвет фей — зелёный; это касается не только одежды — были сообщения о феях с зелёными кожей и волосами. Впервые изображать фей с крылышками, словно бы заимствованными у насекомых, начали иллюстраторы и художники викторианской эпохи, когда фея в массовом сознании стала превращаться в добрую красавицу из детских сказок. В древних сказаниях ничего похожего не описывалось: феи, как утверждалось, летали, но обходились без крыльев, нередко используя в качестве «аппаратов» стебельки растений (например, амброзии) или птиц.
Классификация
Принято считать, что феи подразделяются на два основных класса: «социальный» и «индивидуальный», хотя первыми эту градацию провели сравнительно недавно — У. Б. Йейтс (1888) и Джеймс Макдугалл (1910). Феи первой группы (trooping fairies: сам же Йейтс и ввёл этот термин в обиход) живут сообществами и заняты коллективной деятельностью праздного толка: в основном, танцами, музицированием и участием в роскошных пиршествах. Смертные вполне способны подслушать звуки таких празднеств; достаточно лишь ступить на Курган фей; угадываются следы таких сборищ по кольцам на траве или на клумбах. В кельтских источниках утверждалось, что «музыка фей» имела «божественный характер»; более того, что «некоторые народные мелодии берут начало в музыке фей». «Общительные» феи предпочитают зелёный цвет и разнятся размером: самые крошечные из них могут быть размером с цветок, самые крупные способны вступать в интимную связь со смертными, о чём существовали и «документированные» свидетельства.
Одинокие феи, напротив, избегают сборищ и презирают необузданное веселье фей «семейственных»: они либо присоединяются к человеку и становятся частью жилища (брауни, brownie, ирландский лепрекон), стараясь помогать хозяевам и приносить удачу, либо населяют открытые пространства (боуги: bogey, boggart) и тут представляют в той или иной степени опасность для случайных прохожих. Домашняя фея-одиночка предпочитает красный, коричневый или серый цвета нарядов. Она нередко общается со смертными в угрожающем тоне и легко раздражается, но при этом всегда привязана к человеку и, судя по всему, испытывает зависимость от общения со взрослыми и детьми. Феи-одиночки любят делать добро: могут отобрать еду или деньги, чтобы отдать бедным; приносят игрушки детям или снимают порчу, насланную ведьмами.
Если «общительные» феи — своего рода «аристократы», при этом сравнительно добродушные, то их «одинокие» сородичи — «рабочие»; последним народная молва приписывала особую раздражительность. «Домашние» сущности помогают хозяевам мыть посуду, разжигать огонь, но просят, чтобы к ним относились с почтением и вознаграждали чашечкой молока за их заботы. Во гневе они способны вызывать эффект напоминающий тот, что сопровождает полтергейст: швыряют камни, препятствуют созреванию пшеницы, задувают свечи, сбрасывают утварь с полок, напускают в дом дым.
Страна «социальных» фей насчитывает огромное количество обитателей; во всех сообщениях это — монархия, управляемая королевами; короли фей встречаются реже, однако были упоминания и о правителях — супружеских парах. Как отмечает «Оксфордский словарь кельтской мифологии», во многих отношениях «царство фей напоминает человеческое представление о жизни на небесах. Здесь не существует времени, как не существует уродств, болезней, возраста и смерти. Смертные, попадающие в царство фей могут провести здесь до 900 лет, которые кажутся им лишь одной ночью». Обители фей-«аристократов» всегда богато украшены золотом и серебром. Самые романтические и трогательные фольклорные истории так или иначе обыгрывают «временной» аспект: повествуют о смертном, влюбившемся в Королеву фей, которая переносит его в своё царство, осуществляет все желания, но затем — в силу нарушения некоего табу — возвращает обратно, где тот и узнаёт, что на земле прошли уже сотни лет.
В шотландском фольклоре существовала градация морального толка: считалось, что представители Seelie Court (Seelie — «благословенный», «священный»; аналог германского selig или староанглийского sælig) — это «добрые» феи. Несмотря на обидчивость и мстительность, они готовы оказать человеку помощь, обратиться к нему за помощью, а потом и щедро отблагодарить за неё. Их антиподы из Unseelie Court, напротив, готовы причинять вред, причём без всякого к тому повода. Они нападают ночью на путешественника, переносят его в иную местность по воздуху, избивают, заставляют стрелять в домашний скот (elf-shoot). Типичными представителями существ этого класса считаются bogle, boggar, Abbylubber.
Подобного рода деление никогда не рассматривалось как нечто строгое: так, английский «пикси» (pixie) обладает характеристиками существа как социального, так и одинокого; о сущности, известной как Robin Goodfellow, сложилось впечатление как в равной степени — об озорном шутнике и добром домашнем помощнике. Не все исследователи соглашались с тем, что брауни — разновидность фей. Неясным оставался и статус «нокера» (knocker), существа, якобы обитавшего в шахтах, где добывалась металлическая руда.
Черты характера
Основной чертой фей считалась необычайная обидчивость; вместе с тем отмечалась и неизменная готовность феи отблагодарить человека за оказанную услугу. Правда, дары фей не заслуживали доверительного к себе отношения: так называемое «золото фей» таковым лишь выглядело в момент поднесения; очень скоро оно превращалось в листья, крошки имбирного пирога и т. п. В числе неприятных черт характера фей, которых следовало опасаться человеку, упоминалась склонность ко всевозможным проделкам. Феи могли спутать волосы спящему, похищать мелкие предметы, уводить путников с истинного пути. Приписывались им и более опасные черты поведения. Одной из причин любой формы внезапной смерти считалось похищение феями; то, что выглядело трупом, считалось манекеном, оставлявшимся феями вместо похищенного живого человека.
Считалось, что мстительные феи могут вызвать болезни (в частности, чахотку), вызвать паралич домашнего скота. Страх перед феями и эльфами, приносящими болезни, сохранялся в Англии до времён Стюартов и Тюдоров. Сохранились записи, свидетельствующие о деятельности сельских целителей, лечивших детей, в которых «вселялись феи» — основными средствами служили молитва или «волшебные снадобья». С другой стороны, люди, обладавшие необычными способностями, нередко утверждали, что получили их в дар от фей; в XVI—XVII веках нередки были случаи, когда целители использовали снадобья, как они утверждали, принесённые феями, и теми же силами способны были разоблачать ведьм. Каменные наконечники стрел эпохи неолита считались «оружием фей»: вода, в которую окунали эти камни, приносила, как считалось, избавление от болезней.
Феи, известные как Пег Паулер и Зелёнозубая Дженни, обитавшие в водах, могли утопить купавшегося; рекомендовалось избегать купания в местах, где они обитают. Феи, согласно кельтским поверьям, были способны вызвать «удар» (fairy stroke), который лишал жертву дара речи. Утверждалось, что оскорблённая фея страшна в своём гневе: она реагирует яростно и решительно, нередко поджигая дома и уничтожая урожай. При этом проделки фей часто оказывались не спровоцированными: они исключительно шалости ради заставляли сворачиваться молоко, выдаивали коров в полях, выхватывали еду со стола, пачкали одежду, оставленную сушиться.
Похищения
В фольклоре, связанном с феями, значительное место занимают истории с похищениями. В народе считалось, что эта опасная для человека привычка имела отношение к «подчинённому» положению фей, которые вынуждены платить дань Дьяволу собственными детьми; чтобы спасти последних, они и крадут человеческих, оставляя взамен подкидышей. Последние, как считалось, имели внешнее сходство с похищенными детьми, но были бледнее, болезненнее и раздражённее. Иногда подкидыша удавалось обманом заставить признать своё происхождение, но существовал и более жестокий метод — пытка огнём, причём вера в её действенность сохранялась в некоторых сельских районах Великобритании вплоть до середины XIX века. «Нет сомнения в том, что некоторые дети получали смертельные ожоги, становясь жертвами исключительно собственного необычного темперамента», — отмечал Льюис Спенс.
Опасности похищения подвергались и взрослые, особенно роженицы, у которых ещё не был священник. Согласно распространённому убеждению, в плену у фей можно было оказаться и всего лишь отведав угощения феи. Относительно судьбы похищенных в сказаниях существуют разночтения: согласно одному представлению они в царстве фей живут счастливо, без болезней и страха смерти; согласно другому — чахнут от тоски по родным и близким.
Народные средства защиты
Значительная часть западноевропейского фольклора, связанного с феями, касается средств защиты от их гнева: первостепенная роль отводится здесь холодному железу, которого феи боятся. Страх фей перед железом связывался впоследствии с теорией о «феях»-потомках покорённых народов (захватчики пользовались железными орудиями, коренные жители — каменными). Известны были также магические свойства рябины, защищавшей от агрессии фей. В фольклоре существуют подробные инструкции, касающиеся защиты от похищения феями детей и взрослых людей. В числе чар, отпугивавших фей, упоминалось надевание одежды наизнанку. Считалось, что феи боятся проточной воды, звука церковных колоколов, клевера-четырёхлистника. В подобных предписаниях замечались противоречия: так, рябина некоторыми сообществами почиталась как средство отпугивания фей, но в других верованиях упоминалась как растение, для фей священное.
В фольклоре Ньюфаундленда главным средством защиты от фей считался хлеб, как свежий, так и затхлый. Верование в особые магические свойства хлеба уходит корнями в глубокую древность. Хлеб, имеющий связь с домом и очагом, считается символом покорения природы и, следовательно, феям должен быть противен. Вместе с тем, именно свежеиспечённый хлеб (наряду с маслом и сливками) считался самой распространённой формой дара фее или домовому. Согласно К. М. Бриггс, «первобытная пища и, следовательно символ жизни, — хлеб считался самым распространённым средством защиты от фей. Прежде чем направиться в место, населённое феями, считалось необходимым заручиться поддержкой силы хлеба, положив кусочек его себе в карман». В Ирландии (в частности, в графстве Вексфорд, согласно записям 1882 года), «если ребёнка нужно было вынести из дому в тёмное время, ему в одежду или люльку вшивали кусочек хлеба в качестве защиты от злых сил». С другой стороны, категорически не рекомендовалось употреблять в пищу дары фей: считалось, что именно таким образом можно перенестись к ним в «царство» и остаться там навсегда.
Неоднозначную роль играли и колокола с колокольчиками: при том, что звук их, как считалось, отпугивал представителей «малого мира». Королевы фей часто использовали колокольчики в сбруе своих коней. Утверждалось, что некоторые (добрые) феи используют колокольчики для защиты от других, злых фей.
В качестве простейшего средства защиты от фей предлагалось избегать прохождения по местам их обитания. К. С. Льюис упоминал «нехороший дом», который вызывал ужас в округе, но не призраками, сравнительно миролюбивыми, а крайне злобными феями. Не рекомендовалось начинать раскопки на возвышенностях, предварительно не удостоверившись в том, что это — не «курган фей». Новые дома строились с притуплёнными углами: считалось, что острый угол может каким-то образом помешать фее на пути её следования. Коттеджи строились так, чтобы парадное крыльцо и чёрный ход находились на одной линии. Предполагалось, что в случае экстренной необходимости владельцы смогут оставить обе двери на ночь распахнутыми, так, чтобы группа фей прошла через дом, не заблудившись. Крепости фей (fairy forts) рекомендовалось обходить стороной: даже срезать кусты вблизи их считалось крайне опасной оплошностью, которая может повлечь за собой смерть. Опасным считалось срезать и терновник: в Ирландии один такой куст на обочине в течение семидесяти лет оставался нетронутым, несмотря на то, что всё это время мешал расширению дороги.
Человеку, заметившему фею, предлагалось не глядеть на неё слишком пристально — в противном случае это могло быть истолковано как вторжение в частную жизнь. Между тем, необходимость ублажения фей сама по себе была чревата осложнениями. Катарина М. Бриггс приводит в пример сообщение о том, как некий фермер заметил, что феи взялись за молотьбу с таким усердием, что продолжали делать это, когда его собственные запасы пшеницы кончились, явно пополняя его запасы соседскими. Фермер оказался перед нелёгким выбором: оказаться соучастником кражи или обидеть фей отказом от даров. Необходимостью задобрить фей объясняется и обилие эвфемизмов: «хорошие люди», «красивые люди», «мирные люди» (daoine sithe — в Шотландии и Ирландии).
