Женская магия в сагах: сейд и спа

[Sigrid]

I. Введение

Скандинавские знатоки магических искусств были весьма уважаемыми профессионалами в своих общинах, и услуги их ценились высоко (Jochens, Old Norse Magic and Gender, 307; Ellis-Davidson, 37). В скандинавской литературе фигурируют как мужчины, так и женщины, владеющие магией, но в нескольких источниках прямо утверждается, что это искусство женское, а мужчина, занявшийся им, ставит под угрозу свою репутацию и мужественность (см., например, главу VII «Саги об Инглингах»). Поэтому далее я буду говорить о скандинавской магии как о женской практике, используя нарицательные имена и глаголы женского рода, однако следует иметь в виду, что в сагах упоминаются не только женщины, но и мужчины, владевшие магическим искусством.

Многие важнейшие культовые практики скандинавского язычества традиционно исполняла хозяйка дома, выступавшая при этом как жрица, или гидья (Steffensen, 191). В Северной Европе уже во времена древних германцев женщину почитали как священную носительницу магической силы и, в особенности, пророческого дара. Подобное благоговейное отношение к женщине-колдунье сохранялось и в Скандинавии вплоть до обращения в христианство. Поэтому при изучении материалов, касающихся женщин вообще и, особенно, тех женщин, которые занимались языческими или магическими практиками, необходимо тщательно оценивать влияние христианских установок на автора, записавшего данный материал. Для христианских источников, особенно тех, которые повествуют о христианизации Скандинавии, характерно враждебное отношение к магии и языческой религии в целом: боги в них представлены бесами, язычники вообще — злыми колдунами, а уж те, кто практиковал магию в языческом контексте, — и вовсе отъявленными грешниками, творящими самые противоестественные и нечестивые злодеяния (Simpson, 165). Чем дальше во времени отстоит тот или иной источник от языческой эпохи, тем больше ошибок и неточностей закрадывается в описания. И, как мы увидим далее, особенно от этой путаницы пострадали понятия «сейд» и «спа».

Исследователи отмечают, что женские религиозно-магические практики всегда воспринимаются в соотнесении с четко очерченными и социально одобренными ролями, которые исполняет женщина в традиционном обществе. Иногда женская магия и религия тесно связаны с домашними обязанностями женщины, а иногда, наоборот, противоречат принятой в данном сообществе женской роли и в этом случае вызывают недовольство и гнев — но в то же время и страх — у мужчин как блюстителей традиционного распределения ролей (Geertz, 126—141). Именно так обстоит дело и с магией в мире скандинавской женщины. Женщина эпохи викингов могла колдовать за прялкой и веретеном, вплетая магию в нити, из которых затем ткалась одежда для членов семьи, а могла и обрушить возмездие на обидчика при помощи могущественных колдовских чар.



II. Терминология

В скандинавских сагах проводится разграничение между различными родами магии: выделяются такие искусства, как сейд, спа, гальдр и руническая магия. Не исключено, что существовали и другие разновидности магического искусства, но авторы саг обходят их молчанием — возможно, расценивая как некие непонятные сугубо женские занятия или же отвергая как суеверия, не стоящие внимания.



Сейд

Из всех перечисленных терминов сейд — самый употребительный, но сложнее всего поддающийся определению. Обычно это слово переводят как «колдовство» и применяют для описания самых разнообразных практик — от магии шаманского типа, такой как путешествия в духе, магическое врачевание (основанное на удалении «стрел духов», проникших в тело) или магический аналог психотерапии (возвращение утраченных частей души), и до прорицаний, ченнелинга (при котором божество временно заимствовало тело колдуньи и действовало или вещало через нее), магических воздействий на погоду или на животных, а также всевозможных форм вредоносной магии. Пожалуй, единственный характерный элемент, присущий большинству разновидностей сейда, — это магия, влияющая на сознание при помощи иллюзий, насланного умопомешательства, лишения памяти и других подобных приемов. Мастера сейда обозначались терминами «сейдкона» (женщина, владеющая сейдом) или «сейдмад» (мужчина), но эти названия ассоциировались с «черной магией», поэтому нередко вместо них использовали термины «спакона» или «спамад», чтобы избежать негативных коннотаций, связанных со словом «сейд». С этой «политкорректной» подменой терминов связано множество ошибок в описаниях исконной скандинавской магии: в поздних источниках сейд нередко смешивается со спа. Сейд позволял пророчествовать, но сейдкона не воспринимала орлог (судьбу) непосредственно, как спакона или вёльва, а вопрошала духов, которые и открывали ей будущее. Женщин, практикующих сейд, называли также «фьолькуннигкона» (буквально — «всеискусная жена» или «всеведущая женщина») и «хамлейпа» («меняющая облик», «меняющая кожу») (Simpson, 183)

Сейд был искусством одиночек: сейдконы не собирались в группы, как было принято в некоторых других европейских ведовских традициях, хотя иногда могли обзаводиться слугами или даже целой свитой помощников. В тех редчайших случаях, когда в сагах упоминается о нескольких мастерах сейда, работающих сообща, речь идет обычно о родственниках — например, о двух сестрах, об отце и его семействе и так далее (Ellis-Davidson, 37—38).



Спа

Вторая разновидность магии — спа(spá или, в архаичной английской или шотландской форме, spae), или спакрафт («искусство спа»); тех, кто ею владел, называли спаконами. Спа — это, по сути своей, искусство чтения орлога интуитивным путем или посредством личных духовных прозрений. Слово «ørlög» состоит из двух элементов: «ur» — «древний, первозданный» и «lög» — «закон»; таким образом, орлог — это изначальный закон развития событий, предопределенный вирдом (судьбой), которым, в свою очередь, правят три норны. Эти три норны — Урд («То, что есть»), Верданди («То, что становится») и Скульд («То, что станет») — сообща служат олицетворением вирда. Фактически, их можно считать прототипом трех ведьм из «Макбета»: варево, над которым колдуют шекспировские ведьмы, — это и бурлящий Источник Вирда, и котел сейдконы. Искусством спа владеют многие богини: в «Перебранке Локи» утверждается, что Фригг знает все судьбы (орлог), хотя и хранит их в тайне, и что богине Гевьон, так же как Одину, «открыты и ясны судьбы всех сущих», а в «Младшей Эдде» — что спаконой была и Сив, жена Тора.

Еще один термин, которым обозначали женщин, владеющих спа, — «вёльва», что обычно переводят как «провидица» или «пророчица». Это слово происходит от корня со значением «магический посох», и действительно, в скандинавской литературе то и дело упоминаются провидицы и колдуньи, ходящие с посохом или жезлом. Термин «вёльва» существовал уже у древних германцев, где входил в состав имени или титула некоторых провидиц. Вёльвы пользовались особым уважением: Тацит рассказывает об одной такой провидице по имени Веледа, которая предсказала своему племени победу над римлянами и успешный исход общего восстания против римских легионов:



…германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями. В правление божественного Веспасиана мы видели среди них Веледу, долгое время почитавшуюся большинством как божество; да и в древности они поклонялись Альбруне и многим другим, и отнюдь не из лести и не для того, чтобы впоследствии сделать из них богинь[1].



Вёльвы фигурируют и в скандинавских мифах: так, Один обращается за советом к умершей вёльве, поднимая ее из могилы силой своего магического искусства.



Гальдр

«Гальдр» в буквальном переводе означает «пение»; этим термином обозначаются магические песнопения, исполнявшиеся на различных тонах. В отличие от предыдущих разновидностей магии гальдр обычно ассоциируется с мужскими заклинаниями. В тех случаях, когда речь идет о заклинаниях, звучащих из уст женщины, обычно используется глагол «говорить», свидетельствующий о том, что заклинание не пелось по-настоящему, а просто произносилось нараспев.



Магия рун

Магией рун в основном занимались мужчины, хотя не исключено, что по крайней мере некоторые женщины тоже были в ней сведущи. Во всяком случае, в сагах упоминаются сейдконы, умеющие резать руны для волшебства:



И, выйдя к морю, она заковыляла вдоль берега, как будто ей кто показывал дорогу. На пути у нее лежала большая коряга — ноша как раз по плечу одному человеку. Она взглянула на нее и попросила перевернуть. Снизу коряга была как бы обуглена и обтерта. Она велела отколоть щепочку с гладкого места. Потом взяла нож, вырезала на корне руны, окрасила их своею кровью и сказала над ними заклинания. Она обошла корягу, пятясь задом, и нашептала над ней много колдовских слов. После этого она велела столкнуть корягу в море и заговорила ее, чтобы плыла она к Скале Острову, Греттиру на погибель[2].



III. Кипящий котел



О происхождении слова «сейд» высказывались две гипотезы. Согласно первой из них, предложенной Гриммом, это слово родственно современному «seethe»[3] и восходит к ритуальному вывариванию морской воды для получения соли (Grimm, III:1047). На основе этой этимологии современные исследователи предположили, что скандинавские норны послужили прообразами трех ведьм из «Макбета», колдующих над котлом:

Жарко, жарко, пламя ярко!
Хороша в котле заварка![4]

Некоторые свидетельства в поддержку этой гипотезы обнаруживаются в скандинавской литературе. Первое из них — следующие строфы из «Прорицания вёльвы» («Völuspá» — «Спа вёльвы»):

Помнит войну она
первую в мире:
Гулльвейг погибла,
пронзенная копьями,
жгло ее пламя
в чертоге Одина,
трижды сожгли ее,
трижды рожденную,
и все же она
доселе живет.

Хейд ее называли,
в домах встречая, —
вещей колдуньей [букв.: «вёльвой, искусной в спа»], —
творила волшбу [сейд]
жезлом колдовским [букв.: «заколдовывала жезлы»];
умы покорялись
ее чародейству [сейду]
злым женам на радость[5].

Гулльвейг, таинственную колдунью-сейдкону, посланную к асам ванами, нередко отождествляют с Фрейей, госпожой сейда. Имя «Гулльвейг» в буквальном переводе означает «опьянение золотом», а мотив тройного сожжения и воскрешения некоторые комментаторы толкуют как описание какого-то химического или алхимического процесса. Таким образом Гулльвейг сама по себе ассоциируется с магической силой пламени, подобно котлу, кипящему на огне, — и при этом в тексте прямо сказано, что она владела магией сейда.

Здесь же упоминается имя Хейд (heath[6]), которое в скандинавских сагах носят и многие другие колдуньи и которое этимологически родственно слову «heathen»[7]. Полагают, что это имя, подобно имени Веледы из «Германии» Тацита, изначально могло представлять собой титул женщины, исполняющие особые магические или религиозные функции, а в имя собственное превратилось лишь на позднем этапе, после обращения в христианство, когда многие языческие традиции прервались и были забыты. Другое часто встречающееся имя колдуний, Льот («безобразная»), отражает христианское представление о том, что все ведьмы злы и порочны, в сочетании с поверьем о том, что внутренние качества непременно должны отражаться во внешности. И еще одно распространенное среди колдуний имя — Хульд, или Хульда («тайная, скрытая»).

Из других литературных источников мы узнаем, что магия сейда включает в себя искусство варки ядов и зелий, особенно таких, которые лишают человека памяти. В «Пряди о Сёрли» (133—134) Фрейя принимает облик смертной женщины по имени Гёндуль и подносит конунгу Хедину рог с волшебным питьем, отнимающим память. Выпив зелье, Хедин забывает о своего дружбе с конунгом Хёгни и вступает с ним в битву, в которой гибнет множество воинов: такой ценой Фрейя выкупила у Одина свое чудесное ожерелье Брисингамен. Схожим образом, в «Саге о Вёльсунгах» Гримхилд подносит Сигурду дурманный мед, испив которого, тот забывает о своей возлюбленной Брюнхильд (глава XXVIII), а Боргхилд, жена Сигмунда, поит отравленной брагой своего пасынка Синфьотли (глава X). Магия забвения — типичный образец искусства сейда: в основе ее лежит воздействие на разум жертвы.