Колдовство как умение и ремесло в исландских сагах

[Sigrid]

Отношение древних скандинавов к умению колдовать было довольно прозаическим. Язычники относились к нему часто как к дополнительному мастерству человека. И это относилось как к мужчинам, так и к женщинам, одинаково. Говорилось, например: "Лейву полюбилась там женщина по имени Торгунна. Она была знатного рода и, как понял Лейв, сведуща в колдовстве". ("Сага об Эрике") Или "Сван был очень искусен в колдовстве… Он был тяжел нравом и неуживчив". ("Сага о людях из Лаксдаля").
И все же, колдовство не было (судя по сагам, написанным, правда, уже в период христианства) особенно почтенным занятием. Колдунов и ведьм благоразумно опасались и им не доверяли. Негативное отношение к колдовству усиливается с приходом христианства. "Добрая диса" из снов Гисли ("Сага о Гисли") дает совет Гисли оставить старую веру, не ворожить, не колдовать и быть добрым к хромым, и слепым, и тем, кто слабее.



Питатель орлов, слушай, -
молвила Ловн золота, -
навеки оставь ведовство,
скальду волшба не пристала.
Ведомо всем, что негоже
вязу дротиков лязга
злейшему лиху вверяться,
тайным знаньям колдуний.



Впрочем, такое условие (особенно милость к слабым) трудно было выполнить человеку, изгнанному из общины, объекту вечной охоты недругов.

С героем этой саги связан еще один любопытный эпизод, как кажется, недопонятый современными исследователями: Гисли приходит за помощью к брату своему Торкелю. Торкель ему не открывает. Тогда Гисли берет палочку, режет на ней руны и кидает в дом. Торкель видит палочку, читает руны и открывает дверь брату.

Ученые - книжники считают, что это было "одно из редких упоминаний" о том, руны в то время могли служить в быту просто передачей информации. Они плохо знают (если вообще были осчастливлены таким знакомством) колдунов. Гисли, умевший колдовать, как мы видим из предыдущего эпизода, просто разозлился и накарябал на палочке злобное заклинание - предупреждение. Торкель увидел, испугался и открыл дверь. Писать что-либо "информационное" смысла не было, можно было сказать через дверь. А вот напугать заклятьем - лучшее средство добиться своего.

Колдовство и религия

Колдовство в языческие времена было тесно переплетено с религией. (Так же, как и теперь колдовство с христианством. Когда религия перестает быть идеей, а становится частью бытовой обрядности - она всегда смешивается с колдовством, знахарством и другим чародейством.) Так, заклинания обиженного человека усиливались призыванием богов в свидетели неправедного дела, как говорится, чтобы "бог наказал". Яснее всего (по тем источникам, которые до нас дошли) это проявлялось в действиях Эгиля сына Грима Лысого ("Сага об Эгиле"). Когда неправым образом, по мнению многих, люди и друзья его противника Берганунда ведут себя на суде, Эгиль заявляет предупреждение. Он призывает в свидетели весь народ и налагает запрет на использование спорных земель. Он считает себя правым и потому призывает гнев богов на неправого. Вопрос еще не был решен, но этим действием Эгиль самоправно заканчивает его в свою пользу. Типично колдовское действие: желаемое выдается как действительное, сопровождается угрозой, призыванием богов и объявляется во всеуслышанье. И позже, в своих стихах и заклинаниях, Эгиль, говоря об этой распре, всегда призывал богов Фрейра и Ньёрда себе в помощь.

В другом, самом знаменитом заклинании Эгиля, насланном с помощью орехового прута и лошадиного черепа, воткнутого в расщелину скалы, тоже основная деятельность приготовлена для духов, населяющих страну. То есть обряд был религиозно-магическим. Духи страны должны были позаботиться о том, чтобы конунг Эйрик и Гуннхильд не нашли себе места в Норвегии. Заметим, что Эгиль на тот момент времени не был "обиженным" - он только что убил пару десятков людей конунга, в том числе человека, с которым судился из-за имущества жены. Захватил их добро, а также убил сына Эйрика и Гуннхильд Рагнвальда и потопил его корабль. Так что он был не только не "обиженным", а трижды "отомщенным". Но воистину неутомимой была его жажда мести.

Влияние на погоду: вызывание ветра, тумана или бури

Некоторые люди могли, считалось, вызывать ветер по своему желанию. Особенно ценным это умение оказывалось для морских людей, как рыбаков, так и викингов. В "Саге об Олаве сыне Трюггви" рассказывается о бонде Рауде Могучем с острова Годей. Он был заядлым язычником и большим чародеем. И ветер ему всегда благоприятствовал, куда бы он ни плыл.

И когда конунг Олав решил добраться до Рауда, чтобы крестить его и его людей, или же уничтожить, но поднялся страшный ветер и конунг не смог зайти во фьорд. Тогда он повернул в другую сторону и крестил народ в другом месте. Потом снова вернулся к тому месту, где жил Рауд, но тут опять поднялась страшная метель и непогода. Тогда конунг обратился к своему епископу, потому что счел это колдовским и дьявольским наваждением. Епископ окропил весь корабль святой водой и ветра не стало. Так с помощью христианского "колдовства" схватили и убили Рауда.

А в "Саге о Гисли" поссорились два человека - Берг и Торстейн. Берг ударил Торстейна обухом топора. Торстейн хотел ответить, но меж ними встал третий и это неудалось. Тогда Торстейн пришел домой и пожаловался своей матери Аудбёрг. Та перевязала ему рану и тоже стала негодовать. Вот как живописно рассказывает об этом сага: "Всю ночь не может уснуть старуха. Она выходит из дому, и смутно у нее на душе. Было холодно и безветрено, на небе ни облачка. Она несколько раз обходит дом против солнца и, задрав голову, тянет носом воздух со всех сторон. И вот погода стала меняться, подымается сильный буран, а потом наступает оттепель, снег на горе подмывает потоком, и на хутор Берга обрушивается лавина. Там погибло двенадцать человек. Следы этого обвала видны и по сей день."

Одно из самых поэтичных описания погодного колдовства мы видим в "Саге о Фритьофе Смелом". Некто Хальвдан решил наказать Фритьофа за то, что тот близко знался с его сестрой, да еще в священном месте - роще Бальдра. Решил сжечь двор Фритьофа, а затем наслать на него бурю. (Фритьоф был тогда в плаванье.) Если первое удалось Хальвдану с братом Хельге легко, то для бури понадобились колдуньи. "…послали они за двумя колдуньями, Хейд и Хамгламой, и дали им денег, с тем, чтобы они накликали на Фритьофа и мужей его такую непогоду, от которой бы все погибли в море. Они изготовили чары и взошли на подмостки с колдовством и заклинаниями." И когда Фритьоф с товарищами отплыли уже далеко от земли, сделалась великая буря со снежною метелью. Фритьоф сразу догадался, что это не обычная буря, а колдовская. Тогда он запел:



"Из-за колдовской бури
не видать людей;
мы попали в бурун,
славные дружинники…"



Затем Фритьоф взлез на мачту и потом сказал своим товарищам: "Я видел чудное зрелище: огромный кит лег кольцом вокруг корабля; догадываюсь, что мы приблизились к какой-то земле и что он хочет помешать нам пристать; мне сдается, что конунг Хельге поступает с нами не дружески и посылает нам что-то недоброе. Вижу двух женщин на хребте кита, и они-то, конечно, вызвали эту грозную бурю своими злыми чарами и заклинаниями. Теперь мы испытаем, что сильнее - наше счастье или их колдовство; вы правьте прямо на них, а я острогами задам этим чудовищам".

И пропел песню:

"Вижу двух колдуний на волне;
их прислал сюда Хельге,
им спину разрежет пополам Эллида,
прежде нежели уйдет с моря".



Говорят, что заклинаниями была придана Эллиде чудесная способность понимать человеческую речь. …Фритьоф же схватил рогатину и побежал к носу корабля и пропел песню:



"Добро, Эллида
Беги по волнам!
Разбей колдуньям зубы и лоб,
скулы и челюсти злым бабам;
переломи ногу или обе этим чудовищам".



Тут он пустил рогатиной в одну из колдуний-оборотней; передний же конец Эллиды попал в спину другой, и у обеих переломан был хребет; кит же пошел поспешно ко дну, и его более не видали.

…Теперь нужно сказать о том, что происходило в Норвегии после отъезда Фритьофа. Братья велели сжечь все строения во Фрамнесе; между тем колдовавшие сестры свалились с колдовских подмостков, и обе переломили себе спину."

Вначале обратимся к именам колдуний. Хейд - частое имя гадательниц и колдуний. Хамглама - видимо, "принимающая обманчивые обличья". (Как забавно замечают комментаторы "не то оборотень, не то гипнотизер".) Эти имена могли быть прозвищами женщин при жизни, или же именами, которые они себе "взяли", точно также, поскольку эта "сага о древних временах", эти имена могли быть обычным прозвищем колдуний в принципе.

В "Саге о людях из Лаксдаля" рассказывается как колдовская семья вызывает бурю и топит корабль с человеком, обвинившим их в воровстве и колдовстве. Колдуны были возмущены тем, что такой удар - обвинение в преступлениях и вызов на альтинг - им нанесли так открыто и так враждебно. Они уже привыкли к безнаказанности. Тогда глава семьи сооружает большой помост для колдовства и все они начинают петь заклинания. После этого начинается гроза и корабль с их недругами тонет в море.

В "Саге о Ньяле" встречается еще один персонаж, сведущий в колдовстве - Свейн. Он тоже обладал тяжелым и мрачным характером. Когда за убийцей - Тьостольвом, которого приютил Свейн погнались люди, чтобы отомстить, то Свейн наслал непроглядный туман на погнавшихся. Вот как это случилось: "Сперва Свейн начал сильно зевать и понял, что приближается дух-двойник неприятеля. Тогда она вышел из дому, накинул себе на голову козью шкуру и призвал туман, слепоту и морок на всех, кто преследует Тьостольва. Тут густой туман и мрак застлал глаза людям, уже добравшимся до земли. И потому они все разбрелись, кто в болото, а кто в лес. Тогда их предводитель Освивр сказал "Найди я сейчас своего коня и оружие, я повернул бы обратно". Тот час же все прозрели и нашли своих конец и оружие. Но как только они собрались продолжать погоню, как на них напала все та же морока. Пришлось им повернуть назад".

Волшебное питье

Гримхильд - волшебница из "Саги о Вёльсунгах" дважды подпаивает волшебным питьем забвения, вначале Сигурда - чтоб забыл Брюнхильд, а затем Гудрун - чтоб забыла смерть Сигурда и все свои беды. Вот что сказано о питье, данном Гудрун:

"… это питье было сварено из земной тяги и морской воды и жертвенной крови, и на роге том были начертаны всевозможные руны, окрашенные кровью, как здесь говорится:




Много на роге
рун было разных,
червленых, начерченных,
трудных для чтения:
рыба степи длинная (= змея)
с родины Хаддингов,
жито не сжатое,
жилы оленьи.


Были в той браге
беды и боли,
жженые желуди,
внутренность жертв,
разные корни,
росы огнища,
от хряка печень,
чтоб худа не помнить.
(Вторая песнь о Гудрун, 23-24)"



Как мы видим для изготовления волшебного питья требовались определенного рода, иногда не совсем обычные ингридиенты (даже если оставить в стороне поэтическую вольность сказителей), а на самом сосуде - рунические заклинания. При этом следовало и правильно подать ("передать") питье, чтобы тот, на кого собирались воздействовать своими чарами "принял" его.

К теме "волшебного питья" можно прибавить известнейшую историю об Эгиле ("Сага об Эгиле"), которого де конунгова жена Гунхильд и Бард - хозяин дома, где Эгиль остановился, хотели отравить. Но Эгиль вырезал на роге руны, окрасил их своей кровью, сказал стих и рог разлетелся вдребезги. В общем-то это рассказ о том, как можно было уберечься от колдовского или отравленного (что по сути - одно) питья.

В этой истории смущает немотивированность этой попытки убийства. Гуннхильд и Альвир видели, что Эгиль много пьет и будто бы Барду стало это обидно. И потому Гуннхильд - а с какой стати жене конунга во все это дело вмешиваться - подмешала яд в брагу, которую подавали Эгилю. После все случившегося Эгиль убил Барда и бежал. Поскольку "Сага об Эгиле" посвящена и прославляет именно его, человека во многих отношениях безусловно замечательного, следует учесть эту тенденциозность. Поскольку мы тут рассматриваем "колдовские" истории, тем более следует отделять более вероятное, от менее вероятного.

Бард не дал Эгилю и его спутникам браги, а поил их кислым молоком и сывороткой. Потом приехал конунг Эйрик с женой и их Бард угощал уже брагой. Пригласили и Эгиля со спутниками. Эгиль обиделся, что ему не дали браги с самого начала, сказал стих и начал тоже пить брагу. Бард угощал гостей брагой в изобилии и многим уже давно было от этого плохо. Так, кажется, что и Эгиль был сильно пьян. (Это вообще своеобразная сюжетная линия - первый раз отец говорит Эгилю, что с пьяным с ним совсем не управиться, когда тому не было и семи лет.) В какой-то момент ему кажется, что злобная Гуннхильд, а про нее говорили, что она колдунья, подмешивает ему яд в брагу. Эгиль режет руку и руны на роге. То, что иногда "заколдованные" вещи способны разлетаться вдруг и вдребезги я наблюдала. Рог мог разлететься и под воздействием физической силы (Эгиль был очень силен), и от того, что он вырезал там руны. После этого Эгиль повел своего приятеля Альвира к выходу. Бард предложил Альвиру выпить, но Эгиль выпил все сам. А затем обнажил меч и убил Барда. После этого убежал. Неудивительно, что конунг Эйрик и его жена Гуннхильд возненавидели Эгиля. Ведь Бард был их большим другом. А вот Эгиль тоже неспроста ссорился с конунговой семьей - и Квельдульв, дед Эгиля, и Торольв - его дядя и Скаллагрим, его отец, все ссорились и воевали с семьей конунга Харальда, чьим потомком был Эйрик Кровавя Секира. Своего рода это был семейный сценарий.

Колдовство "на беспокойство"

Выше уже было рассказано о том, как Эгиль призывал духов страны не дать покоя Эйрику Кровавая Секира и его жене Гуннхильд в Норвегии. В свою очередь полагают, что и Гуннхильд, после того, как они с мужем были вынуждены покинуть Норвегию, делала так, что не должно быть покоя Эгилю в Исландии, пока вновь они не встретятся. Удивительно, как она могла это делать будучи в Англии, на совсем другом острове, даже не на общем материке. Но вероятность этого, конечно, просчитывать мы тут не будем. Так или иначе, Эгиль стал чувствовать сильную тревогу и беспокойство и решил отправить в Англию к конунгу Адельстайну. Но начались сильные бури и его корабль выбросило на берег как раз неподалеку от того места, где сидел конунг Эйрик. Никто не погиб и большая часть груза тоже уцелела. Однако корабль разбился в щепки. Таким образом буря доставила Эгиля со товарищами прямо к Гунхильд и ее мужу.

Сходного рода колдовство проделал и Торгрим Нос в "Саге о Гисли", когда убийце (то есть Гисли) никакого покоя не будет в стране и никто из людей не смог бы ему помочь, даже если бы захотел. В саге как раз объясняется, что Торгрим Нос не учел острова, и потому Гисли нашел приют у человека на маленьком острове.

Такое колдовство является как бы магическим изгнанием человека с земли так же, как это проделывалось и обычным правовым способом. Таким образом, колдовство либо дополняло, либо подменяло правосудие. Так одна из рунических надписей 6 века в конце сообщает: "А тот кто это разрушит, да будет во власти беспокойства и распутства, да погибнет коварной смертью".

Эти же мотивы проявляются и в современном колдовстве. Когда например на человека стараются наслать тяжкую болезнь, то это является подменой "божьего правосудия". Колдовство в своем вредоносном аспекте всегда старается имитировать бытующие в данной культуре несчастья. В то же время, "насылание тревоги" - как неприятного чувства, приводящего к неприятным последствиям - до сих пор является распространенным колдовским приемом для достижения самых различных целей.